13.09.2013 в 01:14

Пишет  Турнезоль:

Я же женщина. Зло у меня...
На волне злобы дописала старый скетч. Плюс два бонуса.
Господи, как же я их всех ненавижу:
Всех этих умных, фенькастых, книжных,
Джинсовых, кедовых, плеерных и пустых.
Господи Боже, избави мой мир от них.
Странные люди, стремные, нелюдимые,
Может быть, даже немного недолюбимые.
Что им любови! У них целый мир внутри!
Богатый, естесственно, черт его подери.
Они все волшебные, нежные и высокие,
Очень крылатые, умные, волоокие,
Они ищут духовность, господи, ну во всем,
Сами при этом - пусто, ни то, ни сё.
Они все коричные, чайные и кофейные,
Свою-одинокость-тщательнейше-лелейные,
У каждого в сердце дырища на пол-груди
И на двери - табличка "Не подходи!"
Господи, я же такая плохая, злая,
Я ничегошеньки в этом не понимаю,
Но если вот так болит, так неймется здесь -
Пойди, вознесись в просторы своих небес.
Так нет же, они упрямые, напроломные,
У них же сердца горячие и огромные!
С моей-то ледышкой нечего и равнять!
...Но боже, спасибо, что создал другой меня.
****
Искусство кистей и красок, словесных форм,
Быть выше всех этих законов, традиций норм,
Сакрально страдание, бьется в огне душа -
А толку не вышло, конечно же, ни шиша.
***
И мне от них страшно, с моим-то высоким лбом,
От них, этих врущих себе и - другим притом.
Чуть слово наотмашь скажешь - и все, кранты,
Со всех сторон сыплется "Как же посмела ты!".
Наверное, это зависть в презрение вплетена
И жажда услышать "Теперь ты одна из нас",
Влезть в джинсы и плеер, закутаться в свой мирок.
Спасибо тебе, Всевышний, что вовремя дал пинок.

---

чем меньше в даме интеллекта
и больше в теле килограмм
тем леопардовей лосины
у дам

---

оставляя внутри - от нутра ничего не оставите.
забывать подлецов - это дар и отличное кредо.

мертвецам вашей памяти - место на кладбище памяти:
берегите себя для живых, настоящих и преданных.

Автор Кукла Саша

---

Господа, научите меня равнодушию:
Чтобы я, как и вы, обросла толстой кожею,
Чтобы я не вникала... Чтоб больше не слушала
То, что сердце моё эти годы тревожило.

Чтоб на постном лице – ни морщинки, ни складочки;
Мотыльки в животе – вплоть до тазовой полости;
Чтобы милые розочки-котики-бабочки
Занимали отныне сознание полностью.

Я устала животных подкармливать брошенных,
Каждой бабке совать - как по зёрнышку курочке.
Научите меня видеть только хорошее,
Быть всегда беззаботной восторженной дурочкой.

Чтоб слова стали «смайлами», мысли – пунктирами,
Чтобы всем угодила – любому и всякому.
Я устала испытывать стыд перед сирыми,
Научите меня быть, как все - одинаковой.

Буду просто молчать (и кивать для приличия),
Обещаю не думать, безропотно слушаться.

Господа, научите меня безразличию.
Ну а мир...
Что нам мир? -
Да пускай себе рушится...




Автор Юлия Вихарева

---

13.07.2015 в 23:11

Пишет «СТИХОЛЮБ»:

КАРЕНИНА
Прощаясь на перроне у вокзала, земные завершившая дела, - До скорого! – Каренина сказала и, кажется, увы, не соврала. Сказала так легко и без укора, как будто собиралась жить и жить. И скорый показался очень скоро, хотя сегодня мог и не спешить. Да лучше бы он шел и вовсе мимо – откройте для него запасный путь! Но лязганье колес неумолимо… Она уже готовится шагнуть… Я выправлю нелепую брутальность, где с телом расстается голова! Создам альтернативную реальность, где бедная Каренина жива! Войти туда вы нам не запретите, и, в пику зазевавшейся судьбе, скажу я: - Ах, сударыня, простите! Мне кажется, вы будто не в себе… Взмахнут ее ресницы, невесомы, улыбка оживит ее уста, и мы, как будто издавна знакомы, заглянем в ресторанчик у моста. На стенах там парящая Аврора, расписан купидонами плафон, и, чтоб не отвлекал от разговора, я выключу мобильный телефон. И где-нибудь в районе полшестого скажу ей без жеманства и манер: - В трагическом романе Льва Толстого вы подали неправильный пример! Судьба вам не представила уступок, не сжалилась ни на день, ни на миг, но ваш неосмотрительный поступок десятки на подобное подвиг. И вы меня послушайте, как друга, и это постарайтесь не забыть: и так у нас с рождаемостью туго, так вы еще смогли усугубить! Простите уж за юмор солдафонский, но истина и в юморе видна: Онегин там, Печорин или Вронский – их тысячи, а жизнь у вас одна! Закат раскинет розовые перья, качнутся за окошком дерева… Чем больше говорю, тем меньше верю и сам в свои разумные слова. В посуде закопченной и железной нам вынесут картошки и грибов. И скажет мне Каренина: - Любезный, вы знаете, как лечится любовь? Помогут ли больничные палаты от чувства, что терзает и печет? Любовь неотделима от расплаты, и мне еще не выдали расчет! –Потом поправит шарфик от простуды и обратится ласково ко мне: - Спасибо вам! Ступайте с Богом, сударь. Мне не поднять рождаемость в стране! А крыть-то мне, фактически, и не чем, окончилось волшебное кино. Я выйду в разгорающийся вечер и гляну на Каренину в окно. Сидит она, поникнув головою, задумчива, возвышена, тиха… Пускай она останется живою хотя бы в мире этого стиха!

В. Ременюк

---

Каблуками калечу морщины асфальта, в спешке жизненной дни на минуты дробя.
Кружит голову, словно в отчаянном сальто, острый приступ дурацкой нехватки тебя.
Балансируя кромкой ажурных иллюзий, босоного танцую на маковках крыш.
В спину взгляды- чужие, прозрачно- медузьи. В горле фразы- обрывки вчерашних афиш.
Ты меня научил жить свободней и проще, пропускать между пальцев брюзжанье повес.
Не нестись напролом, не коверкать свой почерк. Быть с собою в ладу, а не наперевес.

Прикурю от звезды, раз изломаны спички в неудачных попытках хмельного фламбе.
Мне б услышать твой смех и «моя истеричка»… И притронуться к шраму на верхней губе.
Мне тебя не хватает так зло и банально. Без патетики в мыслях и слякоти в снах.
Ты внутри до сих пор опустеньем вокзальным и строкой беспризорной в забытых стихах.
Лунным бликом скользну по твоим парапетам, чтоб ладонью тревожные мысли унять.
Ведь я честно хочу, чтобы в дымке рассветной ты не дергался в резкой нехватке меня.

Автор Горчичка

@темы: стихи

---

Он стоит у окна, хмуро курит в тягучий рассвет. Она что-то привычно щебечет, несет околесицу. Две остывших души. Между ними хромой табурет, на котором читались стихи, а теперь бы – повеситься.
По щекам растекается тушь повседневных забот. Утомляют звонки с обсужденьем чужого/избитого. Их спасла бы безумная встряска с дыханьем рот в рот. Но в глазах только колкие айсберги Ледовитого.
Это «вместе» уже не бодрит, словно утренний душ. Он уходит в себя. Ей привычней в своем одиночестве/в паутине из псевдо-эмоций и чувственных стуж/. Подойти бы, обнять его губы… Да только не хочется.
От вселенского холода треснул скукоженный мир. Воздух давит виски, душит страх затяжного падения с пика бешеных чувств в тесный панцирь хрущевских квартир. Вот и ищут второе дыханье, как веру в спасение.
Нелюбовь – это вечный стандартный прогиб в догги-стайл. Череда неотмеченных дат на царапинах совести. Он упрямо молчит, она пишет украдкой е-майл – эпилог к мизансцене в банальной и приторной повести.
Обнаженные фразы не трогают. Грохот ключей раздраженно сменяет замков чемоданных ворчание. Она – кошкой в клубок своих мыслей. Он – в утро, ничей…
…Только скрип табуретный в завесе тугого молчания.


© Copyright: Горчичка, 2015
Свидетельство о публикации №115071104374

@темы: стихи

---

11.07.2015 в 13:50

Пишет  Дара Ливень:

05.07.2015 в 22:55

Пишет  .molnija.:

Прислала  EnnisiKeiel
***the last day of summer**
Гуляли ночью, рассвет в два-тридцать, прохладным ветром с Невы укрыться, смешались в памяти знаки, лица, с ума сошедшие небеса.
Дорога вилась, цвела, манила, звала пластинкою из винила, и, верно, скинутся на чернила все те, о ком я рожден писать.
Спускались к морю с потёртым ранцем, мешали сдуру вино и танцы, и я б, наверно, еще остался, но точно знаю же, что влюблюсь.
Ввернуть сейчас бы про равновесье, но стих не пишется, хоть ты тресни, пардон, сегодня другая песня, мой старый летний паршивый блюз.
Кружили мысли нелепым вальсом, я много думал и ошибался, ни муз, ни музыки, ни Пегаса, и нет покоя тебе, душа...
Но что-то утром шептало в уши: "ты можешь больше, ты можешь лучше", будил под утро несмелый лучик - мы вместе делали первый шаг.
Ты ждёшь, я знаю, других историй, про битвы, замки, поля, просторы, про гнев царей, про врагов престола, про звон самшира, про стук карет
Настанет осень, и возвратится визирь, шаманка, король, убийца...но нынче - август, жара и птицы, и я открою один секрет.
Я думал раньше, что сказки - это волшебный мир под рукой поэта, пираты, гоблины и скелеты, чужие тайны во тьме веков,
Мечтал о Ехо, о Средиземье, о странах, башнях, мирах подземных, о карте, двери, волшебном зелье, что унесёт тебя далеко...
...А сказка - это путём окольным наткнуться на невесомый Смольный, и рокот призрачной колокольни вокруг танцует, поёт, бежит;
Солёным ветром, мечтою ранней нестись меж морем, теплом, горами, тогда окажется лучше Нарний лукавый утренний Геленджик.
Когда в сомнений и страхов тине ты заползаешь на свой квартирник, а люди - дивные, как с картины, и в мыслях только - "читай", "живи",
Когда за книгой, плацкартным чаем, летишь обратно бродягой-чайкой, и вдруг приходит: "Скорей. Скучаю." от самой старой твоей любви.
Когда под жарким июльским солнцем играешь в "ладушки" ты с японцем, а он мухлюет, вопит, смеётся, бежим и прячемся от дождя,
Когда друзья, что по разным странам, звонками рвут паутину станций, и это очень тепло и странно - в кого-то верить, кого-то ждать.
Ведь сказка - это не гул заклятий, не томный блеск королевских платий, не монстр в недрах твоей кровати, не фея с тыквой, не кучер-мышь,
Любое чудо - живое, дышит, оно в глазах, километрах, крышах, оно тем больше, сильнее, выше, чем ты охотней его творишь
Любое чудо - не в тюрьмах книжных, оно снаружи, оно подвижно, с ним мир - поверишь ли, удивишься - на нитку соткан из лучших мест.
Иди вперёд, сочиняй, надейся, живи мгновеньем, мечтою, песней, и дверь, зелёная, как у Уэллса - представь! - окажется в твой подъезд.
© cheyzheon

---

09.06.2014 в 13:43

Пишет  Melany Turquoise:

09.06.2014 в 07:28

Пишет  alter-sweet-ego:
Я пишу тебе, я пишу тебе, я пишу...
Замерзаю и понимаю, что не дышу,
Тороплюсь, продираясь сквозь белый противный шум,
А потом вспоминаю, что в общем-то не спешу,
Я пишу тебе, я пишу тебе, я... Прошу,
Не пиши мне в ответ, даже если.. А впрочем, нет,
Напиши, напиши - через десять, к примеру, лет,
Через двадцать, забыв, что остынет опять обед,
На бумагу роняя пепел от сигарет...
Я пишу тебе, я пишу тебе, жду ответ.
Я пишу тебе, я пишу тебе, я - смотри! -
Открываю тебе окошки в своё внутри,
Открываю тебе все двери: иди, бери.
Видишь, сердце? Тебе же нравится, как горит?
Если хочешь... Хотя, не надо, не говори.
Или, может, скажи. Если хочешь, скажи, скажи.
Время терпит, ты ничего в себе не держи.
Я пишу тебе из подвалов своей души:
Сверху давят чужими жизнями этажи,
Я не знаю, как здесь вообще успевают жить.
Я не знаю, какой здесь год и куда бежать,
Для чего продолжать, если можно не продолжать,
Почему у тебя ресницы острей ножа
Как писать тебе письма - руки уже дрожат,
Я пишу тебе - забываю опять дышать.
Я пишу тебе, я пишу тебе, как всегда:
О погоде, о неувиденных городах,
О невстреченных незнакомцах и поездах,
О себе, о тебе, да, скучаю, конечно, да,
Я пишу тебе, как обычно, и - ерунда! -
Я пишу тебе,
Хоть и знаю,
Что
В никуда.
(с) я

---

25.07.2009 в 13:46

Пишет  Matias.S:

Я писать о тебе не могу, и довольно об этом.
Я тебя попытаюсь сюжетом иным заменить…
Говорят, перед казнью дают закурить сигарету.
Перед самым концом — сигарету дают закурить.
Ты представь себе:
двор;
столб с веревкой;
скамейка под стенкой…
В самом деле, представь:
чисто-начисто метеный двор…
Кто-то хмуро молчит.
Кто-то возится с мылом и пенькой.
И застыли часы.
И зачитан уже приговор.
А вокруг — никого.
Ни проклятий, ни слез, ни советов.
Похоронной свечой загорается небо во мгле…
А тебе хорошо,
потому что в зубах — сигарета,
и пока она тлеет, живешь ты еще на земле.
Впереди — ничего.
Нет когда-нибудь. Только когда-то
у тебя и осталось, и память скаталась в комок.
И пылают в тебе
все рассветы твои и закаты
до секунды, пока
не истлеет в зубах огонек.
Пряный холод зимы и хрустящая корочка лета
истончились, и стерлись,
и свились в звенящую нить…
Если вправду дают перед казнью курить сигарету —
только с ней, с сигаретой, тебя я посмею сравнить.
(с) Лев Вершинин 1980

---

07.04.2015 в 16:18

Пишет  SamDina:

04.04.2015 в 20:59

Пишет  Hyde & Sick:

Ты знаешь, есть Дорога.
Дорога – это проснуться ночью, почти наощупь собрать рюкзак, позволить сотням пустых обочин вовсю плескаться в твоих глазах,
дорога – это огни заправок, глухих окраин прощальный джаз, и ты вздыхаешь, ох, боже правый, куда я вляпался в этот раз.
И липкий страх начинает литься в тебе холодным и злым дождём, ты в сотый раз вспоминаешь лица тех, кто обратно тебя не ждёт,
в тебе, шипя, остывает город, проблемы, планы – и ты один…
…ещё дорога – седые горы, кусочки неба в твоей груди.
Дорога – это когда наутро ты вдруг проснёшься под шум колёс, и кто-то очень лихой и мудрый внутри прикажет не вешать нос.
Когда весь мир, что горел в пожаре, теперь смеётся, живёт, летит…
А тот, уже незнакомый парень остался где-то на полпути.
Храни нас, Боже, наивных, резвых, таких обидчивых и прямых, храни нас, Боже, бухих и трезвых, когда кричим и берём взаймы,
храни нас, Боже, горячих, верных – и глупых - но неплохих ребят. Храни нас, Боже, когда не верим в себя, в прощания – и в Тебя.
Морская пена, закаты, сосны, откуда вся эта красота; дорога – это вернуться после, и в то же время остаться там.
И пусть закончишь ты это просто, домой вернувшись в конце концов.
Но видишь – линии перекрёстков опять рисуют твоё лицо.

©

© Джек-с-Фонарём

---

28.04.2015 в 11:14

Пишет  SamDina:

Пишет  ~Illuzi@~:
ничьи
говорят, что бывают такие люди: они ничьи,
протекают тебя поперек и вдоль будто бы ручьи,
оставляют потеки от туши черные на твоем лице,
ничего в конце.
говорят, что бывают такие люди: эмоций ноль,
им не нужны опиаты, валерианка и алкоголь,
они просто проходят тебя насквозь и идут вперед -
"перетопчется, не умрет"
остаешься, переламываешься, молчишь,
дышишь воздухом ледяным из растерзанного окна,
если совершенно невмоготу - плачешь или кричишь,
город лишая сна.
остаешься, вырастаешь из боли, отращиваешь щитки,
опасаешься теперь хоть кого-то к себе пустить...
они остаются все так же прекрасны и далеки,
не о чем и грустить.
говорят, что бывают такие люди: они ничьи,
от них холодок по спине и мурашки стайками по рукам.
так вот, они происходят из тех, в ком чужие ручьи
до сих пор вьются стайками в уголках
(памяти)
© Марта Яковлева, 2015

---

Смешно до боли, смешно до
колик, до спазмов в сердце, до
нервной дрожи: я безнадежна, я
тебя_голик, я тебя_ман без
зачатков воли; кому-то влипнуть
так не дай Боже. Смешно до
крика, до «Будь ты проклят!», до
строчек в рифму и строчек в
прозе, я жмусь к лицу твоему
биноклем, я тебя_фил, что скорее
сдохнет, чем будет счастлив без
новой дозы.Смешно до
больше_я_не_сумею, до тихих
рыков, до громких стонов, и я
отчаянно стервенею: мне больше
вовсе не снятся феи, а снятся
только твои ладони. Я –
тебя_что_там_еще_бывает, я –
тебя_люб; о подобном – слышал?
Об этом много всего писали; нет,
ни хрена уже не спасает,
И я.
Всего лишь.
Пытаюсь.
Выжить.

Автор Вера Полозкова

---

БЕСТСЕЛЛЕР
Потому что с твоими дамами вкус утех
Превращается в послевкусие буйной лажи.
Тебе просто необходима одна из тех,
Кто умеют снести тишину, суму и в такси поклажи.
Ну, из тех, что ужмётся, стянется, ущемится,
Приготовит двенадцать блюд из муки и сала.
Вся – афганская школьница, сплошь туринская плащаница.
И пешком чтоб. Всегда пешком. Чтоб не насосала.
Зима, не зима чтоб - она на шпилечке и в шифоне.
Фигурой - в нашу, натурой – в дикую скандинавку.
Такая, чтоб все друзья твои на телефоне
Только её бы и ставили на заставку.
Чтоб на каждый твой юморок – лошадиное ржание.
Чтоб прямая, как угол. Без всякой там бабской хитрости.
И обязательно чтоб кипятковое недержание
От твоей небритости, неопрятности, неофитости.
Счастье видела в детях чтоб, в лабрадоре и
Сама никогда не просила чего не дашь.
Вот её скоро допаяют в лаборатории
И она, конечно же, станет хитом продаж.

Автор Марьяна Высоцкая

---

Все знают с детства: мальчики не плачут.
Они живут и терпят помаленьку.
Они не плачут, если неудача.
Не дуют на разбитую коленку.
Они спрягают сильные глаголы.
Они без страха думают о жабах.
Они болеют разве что футболом,
а прочие болезни – участь слабых.
Они мечтают о ракетах, домнах,
играют исключительно в войну,
а девочек при случае удобном
бросают в набежавшую волну.

Все мальчики с утра «на автомате»
пьют кофе, продвигаются по службе.
Они легко работают в команде,
форсируют колдобины и лужи,
болтают о политике, зарплате.
А девочек – в волну, так будет проще…
Они не плачут. Не о том же плакать,
что снова нужно ехать в гости к тёще.
Им мозговую кость дают со щами.
Они должны любить её – вот бред!
Но мальчикам заплакать запрещают
извечно доктор Спок и доктор Фрейд.

Однако есть какие-то другие,
всё время выходящие из строя,
хотя вокруг старухи-изергили
и сокол с буревестником в героях.
Есть мальчики, которые способны
увидеть в лужах солнечные блики.
Их, может быть, всего – один на сотню.
Они тайком от всех читают книги.
Они – из Красной Книги. Как драконы.
Слышней им звон капели, чем оков.
И я однажды встретила
такого.
И он заплакал
от моих стихов.

Автор Ника Невыразимова

---

Нелюбимые дети мешают своим матерям –
слишком громко стучат по тарелке и громко жуют,
и имеют привычку игрушки ломать и терять…
Нелюбимых детей не отправят, конечно, в приют,

их не станут лупить. Эти матери знают свой долг…
Правда, сказок не будет. Пустяк: эти дети хитры –
их во сне навещают Незнайка, дракон, диплодок –
говорят о мультфильмах, о правилах новой игры,

о диковинных странах. Не ужас, не мрак, не конец.
Ну, не дышат в макушку, не гладят по круглой щеке.
Их, возможно, какой-никакой, но любил бы отец.
Да отцы в этих случаях часто живут вдалеке.

Нелюбимые дети хотят заслужить похвалу:
они учатся рьяно, берут за барьером барьер.
Нелюбимые дети стоят в наказанье в углу
и невесело думают: «Видимо, я шифоньер».

У них рано случается первая рюмка и ночь.
Детский комплекс за ними ползёт, как гружёный вагон.
Они рано уходят из дома холодного прочь,
пополняя ряды
нелюбимых
мужей или жён.
10 июня 2012

Автор Ника Невыразимова

---

28.11.2011 в 22:55

Пишет  строчки из скважин:

Я же долбаный кинестетик, мне подавай
порельефнее кружку, а в кружке горячий чай;
мне бы только зарыться носом, уткнуться лбом,
и шептать – хоть чужой, но знаком же, знаком, знаком;
мне бы руку в мешок с крупою и там забыть;
я из тех, кто касанием лёгким здоров и сыт;
я из тех, кто, нащупав под свитером тонкий шрам,
сладко морщится; я вообще-то поклонник травм,
швов, царапин и лёгкой небритости; у меня
пальцы голодны, и настолько, что аж звенят,
их бы в бархат бы синий, в глину бы, в пластилин,
в мякоть персичную, в айвовую – хоть один;
их пустить в экспедицию, в пешую, в кругосвет,
вот они огребли веселий бы и побед,
вот вернулись они б истёртые, с ломотой,
но зато не кусала больше б их, но зато
не трепала бы хвост котовий, как чётки, не
топила б себя ни в ванной и ни в вине.
я же долбаный кинестетик, и вместо слов
пальцы душат запястья, молча, до синяков.
(с) Мишель Вер

---

03.06.2011 в 02:11

Пишет  aquakiss:

"Да любите друг друга," - сказал нам господь,
"Любите друг друга" - прикололся господь,
И создал любовь, как надежный концлагерь,
Чтоб мы вели себя тихо и не мешали.

Александр Непомнящий

---

О нём не пишется, хоть убейся, хоть выпей залпом бокал до дна.Любовь ложится листком на рельсы — и ждёт там поезда дотемна. Любовь ложится в ладонь, бесстыже подставив солнцу живот и грудь. Вот написать бы о нём — и выжить, забыть — и выдохнуть. И вдохнуть. И отдышаться, приняв за правду: ты не нужна ему, не нужна. Друзья сказали, там скоро свадьба, а это значит — почти женат, совсем не сбылся (ты год от года его просила у высших сил).
Какое лето идёт по счёту
с тех пор, как он не перезвонил?

Теперь осталось молчать и только (как будто раньше всё было вслух). Любовь ложится на стол для кройки, ты переводишь неловко дух и белым мылом в дрожащей правой пунктир проводишь — отрезать здесь. ...В груди грохочет огнём и лавой. Пусть будет к лучшему всё, как есть. Пусть будет больно, но с этой болью ты переплавишь себя как меч. Любовь ложится к ногам прибоем и накрывает до самых плеч. Любовь здесь вряд ли кому поможет, ломая рёбра в твоей груди.
...Друзья сказали: их звали тоже,
Они решили не приходить.

Друзья сказали, он счастлив вроде, невеста — супер-ох-чёрт-модель, и пожелать бы плохой погоды на эту свадьбу: пускай метель, пусть смерч и грозы, дожди и стужа, и ураганы — да-да, за раз, пускай попрыгают через лужи, ох, он поплатится — вот, сейчас! Пускай на всех драгоценных фото она моргает (и он моргнёт). Какое лето идёт по счёту с тех пор как... К чёрту пускай идет. А ты пока что — спасибо, грабли, вы самый лучший на свете друг! —
Следи за этой дурацкой свадьбой
(хэштеги в твитер, контакт, фэйсбук).

Но ты тихонько нажмёшь на крестик — следите сами, а мне пора. Любовь ложится листком на рельсы, и ждёт там поезда до утра. Любовь ложится в ладонь, прощаясь, и ты не плачешь, конечно, нет. О нём не пишется — не писалось — почти недобрый десяток лет. Он был началом любых историй и их итогом, но есть как есть: и где-то мчится тот самый скорый, и мелом крошится — резать здесь. Ты разбираешь ажурный мостик, друг к другу шедший от вас двоих...

...Слова ложатся легко и просто
И вызревают в твой первый стих.

Автор Дарёна Хэйл

---

когда с предпоследнего пальца поспешно стягиваешь, будто знак прокаженного, тоненькое кольцо, растираешь отметины - чтоб ни следа, ни полосочки не осталось, - ты видишь ее лицо?..
и по-новому графику, расписанию ходят теперь поезда. У тебя два ее неотвеченных и память, сновно вода, - ничего не задержится, даже прощания, что теперь радостней встреч. /Кто придумал глупые обещания навсегда любить и беречь?/
у тебя тут работа и новая рыжая бАрменша из "Лимонника" за углом. У нее приготовленный ужин, чистые наволочки и вымытый дом, тот же чертов лимонник под горчащий ни кстати кофе. Ты жмуришься, лампа на тумбочке смотрит тебе в лицо, озаряет профиль. Руки запустишь в рыжие кудри - она мурчит, щурится, выгибается в притворной борьбе. Привлекаешь ее к себе, поцелуй сквозь зубы /тот же дурацкий кофе на языке/. Нет, она хороша - посмотри, как трепещут губы, выпивая всего тебя в едином глотке...
что такое прошлое - это судьбы, измененные под прицелом случайных глаз. Ты же знаешь, глупый, потом не будет подходящей момента вырваться, чем сейчас. И ты уходишь, позавтракать не успев, забывая футболку на батарее. Она просит последнего поцелуя - вот тут болит, два сантиметра на северо-запад, чуть-чуть южнее... ты бы и вылечил, ты же бывалый врач, никакого диплома не надобно для таких задач.

белая полоса на безымянном пальце отрезвляет, словно удар под дых. Ты представляешь себя с законной, лет через сорок, совсем седых, выбеленных, сколоченных очень прочно, севших смотреть закат на большое крыльцо...
когда вставляешь в спину лезвия - ты видишь ее лицо?

Даша Сонина