и он говорит мне:
«я столько не спал ночей!
искал, где найти покрепче, погорячей,
а то все ничей, гляди, говорят, ничей. кому ни вручал ключей — возвращают с воем.
что я уж прослыл глупцом, подлецом, изгоем. и только никто не знает, как мне тут с боем дается забыть об имени, что звучит при каждой попытке кому-то отдать ключи.
и сердце стучит.
предательски так стучит.
и мне говорят: „включи же себя, включи!
когда ж ты устанешь вот это все волочить?“
мол, ни залечить, ни вымолить, не унять.
а я им молчу, как жутко хочу обнять,
и как до оскомин в горле боюсь терять
тетрадь, на которой ты написала номер.
я, правда, его надолго уже запомнил, но, если сотрется с памяти и с листа, я точно не выдержу…
помнишь, как у моста, плечами касались плеч, а на деле — душу, поверь, в этом мире мне больше никто не нужен.
я стал бы готовить ужин и зваться мужем, но нас разведут чужие нам голоса.
и до отправленья автобуса пол часа,
а я все гляжу, гляжу, и в твоих глазах, на этом вот месте мне хочется раствориться.
ну или хотя бы сниться.
хотя бы сниться.»

© Анна Оленюк

@темы: стихи

---

Какими бы времена ни казались лютыми,
Нас мамы учили — жить и не падать духом.
Добро торжествует.
И пусть пока не салютами —
Но запросто — вдоль дорог тополиным пухом.

Добро торжествует.
Венками из одуванчиков,
Порывом бежать безо всякой на то причины.
И да, наконец-то, — улыбками вечных мальчиков,
Которые этим летом — и вдруг мужчины.

Добро торжествует.
Пустынными стадионами,
Асфальтом, едва остывающим после зноя.
Старушками, чья судьба — торговать пионами.
И верой в необъяснимое, неземное.

Добро торжествует.
Большими ночными ливнями —
Такие в меня вливаются внутривенно.
И нами, совсем промокшими и наивными,
Но, кажется, всё же лучшими во Вселенной.

© Александра Ардова

---

Споткнуться на лестнице меж этажами —
И вдруг осознать, что ты лишь подражанье,
Ты лишь отраженье того промежутка…
Какая, однако, смертельная шутка!

На улочках мира средь сотен прохожих
Искать и искать на тебя непохожих,
Встречаться и думать, что некуда ближе,
Что время, наверно, и это залижет.

Бояться потери, дышать, как в угаре,
По правой щеке вдохновенно ударить —
И тут же по левой, спросив осторожно:
Ведь можно? Ведь если подставили — можно?

Ведь ты — отраженье. Ведь ты — только слепок.
Ты в двери забитые тычешься слепо —
У многих в почете, с судьбою в расчете.
На лицах любимых следы от пощечин.

Наотмашь, навзрыд, без причины, на людях,
За то, что тебя неоправданно любит,
За то, что не станет на волю проситься,
За то, что так явно в тебе отразился…

А после, чтоб все воротилось по кругу,
Тянуть для прощанья отбитую руку
И жить, как до этого, впрочем, и жили —
Чужими, чужими, чужими, чужими…

© Диана Коденко

---

А напиши мне что-нибудь.
А.

— А меня, значит, ты любила?
— Нет.
— Почти любила?
— Нет. Почти не ненавидела… С тобой мне было лучше, чем с другими…
Ю.Поляков, «Небо падших»

_________________________

Она из породы тех самых самок, которых так хочется приручить, спасти от дракона, построить замок и с глупой улыбкой отдать ключи. Такую легко узнаешь по коде, больные иллюзии потроша. А это впоследствии с рук не сходит. [Ей — запросто сходит — с карандаша.]
Ее специальность — набеги в душу. Да что там Мамай и его орда, когда эта тварь, выходя из душа, обнимет за плечи.
— Устала?
— Да… -
и так сиротливо щекою — к шее, что принципы, треснув, ползут по швам. Опять ощущаешь себя мишенью, в которую лупят ее слова. Бесценен бессмертием каждый выстрел. Бесценен безумием каждый такт. Она — как стригущий лишай, что выстриг в оплавленном цоколе живота какую-то странную нежность/нежить. Сумятицу вносит, выносит мозг. По ней полнолуние вены режет, стекая бессонницей на трюмо. Все слишком надрывно и нерезонно, когда до рассвета есть два часа, и губы по линии горизонта проходят, как алые паруса.
Посмотрит в глаза, потянувшись, скажет:
— Ну, ладно, целуй меня, мне пора… -
Уставший расхлебывать эту кашу [фунт лиха/пуд соли/без топора — ее олигархов и генеральных, поэтов от Бога и от бабла, наверно, по-своему гениальных], гадая, кому бы она дала, опять процитируешь «Небо падших» — довольно бессмысленный ход, раз ты и сам понимаешь, что Катьке с Пашей до вас, дилетантов, еще расти… и все же цитируешь постоянно. А после добавишь:
— Ad astra, мисс. Лети, ты же вольная птица, Яна. Но слишком сквозь тернии не ломись. -
Проводишь. Вернешься. Один. Оправдан надеждой, разодранной на клочки. Очки не от солнца — очки от Prada — прекрасные розовые очки. А может, их снять… и начать сначала, не пряча за стеклами пол-лица?..

Она тебе просто пообещала про это когда-нибудь написать.

© Sterva


«Все слишком надрывно и нерезонно…»
«Резюме»,(с)Sterva

1.
Протянешь ей палец- откусит руку. Играя. Без умысла. Не со зла. Легко и небрежно сметает скуку (какая еще бы вот так смогла?..). Чудная, хоть это не сразу видно, и ростом — не выше его плеча. И кто там считал ее безобидной — малышку с замашками палача?

Она не хранит ни имен, ни отчеств, — к чему эти сложности ангелку? — глядит, как стекает полынь пророчеств на еле рифмованную строку. Испей-ка напиток ее особый, по вкусу — как хина, по виду — мед. И жаркое золото высшей пробы ей под ноги солнце все льет и льет, и облако, пахнущее ванилью, подстрочники сыплет в ее тетрадь.

А ночью она раскрывает крылья, чтоб звезды упавшие собирать. Спроси — для чего они? — не ответит: мол, женщина, значит, уже права… и, мысли выбрасывая на ветер, все время просеивает слова.

Любому, кто пламя в строке приметил, она предлагает свои миры, но — слышишь? — шуршит под ногами пепел всех тех, кто всходил на ее костры. Приникнет и шепчет у изголовья, мол, ты восхитителен, супермен… а после — рисует картины кровью твоих, по согласию вскрытых вен. Она предлагает тебе без визы круизы в безумие-с-головой. На грани, по лезвию, дерзкий вызов, и тоже, представь себе — только твой.

Она научилась входить без стука, под запах дурманящих диких трав.

И тот, кто ее называет сукой — он прав, между прочим.
Чертовски прав.

2.
Она растворяется в шуме ветра, который уносит ее шаги, вот вроде бы рядом совсем — полметра, и все же — дотронуться не моги. Куда, почему? Поведет плечами — терпи уж, так вышло, и все теперь. И звякнет оставленными ключами прикрытая ею входная дверь. И солнце покажется вдруг палящим, и даже обыденность бросит в дрожь. Ты с ней был единственно настоящим. А все остальное — не бред, так ложь… И что ей не так, сумасшедшей, дуре, ну как это — в клочья, в осколки, в хлам?!.

Ты мир бы скроил по ее фигуре, а ей — все без разницы, пополам!

А, черт с ней, как хочет, никто не помер, травиться и вешаться — не с руки!

И он наберет по привычке номер…
…и сбросит, не вслушиваясь в гудки.

3.
Она потихонечку цедит кофе. Изящно и медленно. По глотку. И ждет, что на донце проступит профиль того, кто…

И чувствует, как текут (наверное, выглядит жутко) слезы… с косметикой — сущая канитель!
…А он по утрам присылал ей розы… и завтрак еще подавал в постель. Не часто, конечно, ну, так… по средам… (вздохнет, улыбаясь сама себе…)

Все. Поздно. И нечего ждать победы, она бесполезна уже в борьбе за право остаться свободной снова — во имя наигранной жалкой лжи… Она создавала миры из Слова, но что те миры без него, скажи?.. Ответишь? Навряд ли. Чего же ради?
Услышать бы голос… хоть пару фраз…

…Она набирает его, не глядя, запутавшись в цифрах, на пятый раз, и чувствует — слишком сдавила шею слепая туманная кисея прозрачного шарфика…
Ну, скорее…

«Привет!.. Я соскучился…»

«Да. И я…»
© Алина Марк

@темы: стихи

---

Все люди — мое отчество и певчество,
Все здесь, от февраля и до рубля,
Но стоя по колено в человечестве,
Мне хочется смотреть лишь на тебя.
Затем, что остальные здесь — ненужные,
Пустые, исковерканные лбы,
Живущие от завтрака до ужина
В отрезке от прицела до пальбы.
Затем, что остальные не пришились мне
К изнанке измочаленных висков,
Ни к выкрику,
Ни к выдоху,
Ни к вышагу,
И, кажется, не стоят даже слов.
Возможно, это в чем-то даже правильно,
Смотрю в тебя сквозь лиц метельных фирн,
Сквозь ум и глупость,
Сквозь грехи и праведность,
И взглядом этим связываю мир.
Бинтую, пеленаю.
Что есть творчество?
Попытка убаюкать жизнь в стихах,
Попытка жить сквозь певчество и отчество
И в пол строки — разменная тоска.
Ты разреши — лицом в твои горячие,
Дарующие право быть собой
Ладони.
Что мы знаем?
Что здесь значим мы?
Не спрашивай.
Молись, люби и пой.
Закат. Притушен свет. Окно. Чернильница.
И люди. Здесь так много, много их.
Весь век шумит вокруг, растет и ширится.
Но ты живешь во мне.
И нет других.

Аль Квотион

@темы: стихи

---

Начни это лето с горячего солнца, с широкой улыбки, подаренной близким. Ты слышишь? Планета сегодня смеется, оставив на осень ненужные списки с давно бесполезными в них номерами (людей, что давно и надолго забыты). Бездонное небо светлеет над нами, любая дорога для сердца открыта. Начни это лето с уютного дома, в котором семья собирается вместе, со сказок и книжек, что с детства знакомы и учат нас доблести, вере и чести, с прогулок по лесу, вечерних закатов, манящих, как птица, взлететь в поднебесье, с озерного блеска, цветов аромата и с самой красивой и искренней песни. Пусть старые вещи останутся в прошлом, тебя дожидается лучшая доля, ты больше не будешь тяжелую ношу тащить на спине, задыхаясь от боли. Простуды, усталость — все это неважно, ведь там, за окном — настоящее лето. В него окунешься — и после нестрашно бороться со злом за людей и планету. Живи, путешествуй, пусть яркие планы из памяти вытеснят скучные будни, лучами от солнца залечивать раны в июньскую пору довольно нетрудно. Без памяти смейся, влюбляйся в кого-то, кто жизнь безвозвратно поделит на части, лети, покоряй неземные высоты — начни это лето с внезапного счастья.

© Алина Маркова

---

Я — вечно помнящий отшельник.
закладка в книге Мураками.

я — след, оставленный на шее
твоими тёплыми губами.

я — призрачно-пустынный город.
песок заброшенных ристалищ.

но буду ангелом за шторой,
смотрящим как ты засыпаешь,
покуда чувствую в сосудах холодный ритм горячей плазмы.

мне хлебом будут твои губы.
вином —
мелисса глаз алмазных.

и я буду питаться ими,
покуда воздух будет в лёгких
давать мне сил,
чтоб твоё имя
глотать пыльцой на каждом вдохе.

я буду бликами на прядях твоей растрёпанной причёски.
лучом рассвета на кровати,
лежащим рядом.

знаешь,
чёрт с ним…

что я под пеплом наших снимков тобою буду забываться.

я буду целовать снежинкой,
упавшей с неба, твои пальцы.
и, превратившись нежно в каплю,
cтекать по линии ладони.

ты — мой застрявший в рёбрах скальпель.

а я — твой пыльный подоконник.

а я — всё помнящий отшельник.
закладка в книге Мураками.
да след, оставленный на шее
твоими острыми клыками.

*

Потухнут дни,
недели,
годы,
подобно искрам на плафоне.

а я всё буду предан нотам твоих смеющихся симфоний.

смотреть тихонько из-за шторы,
как ты сопишь, обняв другого,
пока тоска напалмом шторма
мне будет разрывать ткань горла.

потом, сложив обрывки крыльев, срываться камнем с небоскрёба.

я — надпись на немой могиле:

«Лелеял скальпель в своих рёбрах.»

я — воск, целующий подсвечник.
фантомно-полая обитель.

*

Я буду помнить тебя
вечно.

и вечно буду

ненавидеть.


© Некто Он

---

Боль всегда попадает в десятку, сносит напрочь крышу,
«Я, - говорит, - устал, я почти тебя ненавижу,
Ты пытаешься высосать из меня все соки, выявить недостатки,
Вынула сердце, переживала и выплюнула остатки,
Я вдыхаю воздух и представляю, что выдыхаю смог,
Черную смесь всех смятений, переживаний, пустых тревог,
Я б давно от тебя ушел, если б просто мог».

И она понимает внутри, что он прав - это его прямота и правда.
А она персонаж божьей игры, небесного обыденного Ворлдкрафта.
Что когда-то - да, ходили за руки, любили друг друга, целовали крепко,
А теперь от прошлого не осталось ни записи, ни адреса и ни слепка.

«Я, - говорит, - тоже устала, но это работа в одной упряжке,
С временем только копится обида, курится чаще, жирнеют ляжки,
И тебя устраивает эта серость, бедность, эта незрячесть и кривота,
Я хочу жить для высшего смысла, ты для сытого живота,
Мне уже тесно в твоём мирке, он не дает развития для ума,
То, что для тебя простор и ужин – мне отрава адская и тюрьма,
Хватит напиваться до синих сопель,
Я устала от твоего дерьма.

Да, я хотела, чтоб ты увидел смысл в простых вещах,
Как хорошо жить на вере, радости, надежде и овощах,
Как хорошо заботится о здоровье, не курить, ночевать в горах,
Как погоня за бесом, деньгами и удовольствиями лишь прах,
Даже если огромный кит держит планету, а мы сидим на его спине,
Не ищи покой в других женщинах, терпком табаке и сухом вине.
Жизнь, это просто шутка, и я смеюсь над ней во всю мощь,
Но у меня самой не осталось сил, чтоб тебе помочь.
Я ухожу, мы две разных радио волны, нам не пересечься,
Я прошу тебя только носить шапку, не есть сладкое и беречься,
У тебя диабет на носу, нужно поостеречься».

И он знает, что она права – это так и есть, но он слаб и трус,
Что ему, как ребенку, нужно все потыкать, сломать, разжевать на вкус,
Что для высшего смысла нужно много внутренней воли, которой нет,
Что он астероид, пролетающий просто мимо ее планет,
Он домашний питомец, а она свободный и вольный зверь,
И он смотрит, как в дуло, на то, как она за собой закрывает дверь.

Екатерина Заварыгина

@темы: стихи

---

Я болела людьми, шепча одно имя годами в свою подушку,
И мой внутренний стержень, как карандаш, превращался в стружку,
Я болела людьми, что психологи жали плечами, врачи молчали,
Я болела людьми, хватаясь за жизнь бессмысленными ночами,
Я болела людьми, что теперь при первой влюбленности – страх и ужас,
Неужели опять мне выблёвывать имя, тужась,
Неужели опять мне смотреть в потолок, как во тьму и гроб, -
Почему, перед тем, как уйти, не стреляют в лоб?
Я болела людьми, находясь на панике, как заложник на дне барака,
Чтоб потом себя собирать по кускам из мрака, -
Опять признаки этой страшной болезни идут с борьбой –
Я начинаю
необратимо
болеть
тобой.

И меж ребер опять разрастается космос и звездопад,
Почему нельзя вместо сердца отдать завалявшийся дубликат,
А пока я летаю над полом, подпеваю песням из чьих-то окон,
Огромная бабочка новой любви покидает кокон,
Лети же, лети, моя весточка, может ты не умрешь, как все,
Может эта болезнь станет неизлечимой уже к весне.
Ты стоишь и дурачишься, руки целуя, парализуя взглядом,
И у жизни опять есть смысл, когда ты рядом,
Я болела людьми, но смотрю на тебя, с ужасом понимая,
Если ты меня бросишь, болезнь съест меня, поломая,
Мне не выбраться больше,
Это страшно и непосильно.
Только вслух говорю, содрогаясь:
Я люблю тебя
Очень
Сильно.

Екатерина Заварыгина

@темы: стихи

---

Бессонной ночью табачный дым белее ваты. Вокруг кровати, сомкнув ряды, стоят солдаты, гоняют мух и плохие сны, важней – второе. Солдаты пластиковой войны – почти герои: они никому не желают зла, не жаждут власти, от ран на пластиковых телах поможет пластырь. Они не носят патронташ, не ждут удара, глотают C2H5(OH) из мелкой тары, на антресолях болтают бред, поджав колени, их день закончится без побед и поражений.

Им не дано сидеть в плену, стоять в наряде – их разом в пластилин сомнут большие дяди, и сделают из них пластид, отмерят граммы. У тех, кто встанет на их пути, случится драма.

Солдатам будет жарко, но совсем не страшно, присвоят орден, как в кино, цветной, бумажный. Подступят слёзы у страны: больные нервы. Солдат из пластика и войны покажет Первый, добавит яркости и огня, присыплет перцем.

А я смотрю и у меня живое сердце, живые руки у меня, душа живая, хочу понять, но тщусь понять, не понимаю, как ни старайтесь, никому не объясните:
Здесь дело вовсе не в войне и не в пластиде. Большие с той стороны стекла им данной властью живые собственные тела одели в пластик: практичен, крепок, блестящ, упруг, не тронут молью, и сквозь забрало смотреть вокруг ничуть не больно.

Не каждый день приходя домой, броню снимая, они проверяют: ещё живой, душа живая? В скелетах не пластиковый корсет, не сталь, не спица. У них такие же, как у всех, живые лица.

Одно такое: пускает дым, шатен, щетина. Он видит редко, по выходным, жену и сына. Какая роскошь бывать с людьми, как дома ждали! На плазме в зале животный мир и мультсериалы, горят любовью глаза жены, ничто не срочно.

…Солдаты пластиковой войны дождутся ночи, тяжёлый сон догоняет явь, но не проснуться. Солдаты помнят. Как их ни плавь, они вернутся, и всё. Не «смирно» и не «ура», не «аты-баты».

Большого дядю догонит страх, разломит латы, и перед тем, как с утра уйти, в пластид закатан, он сыну настрого запретит играть в солдата.

_____________________
Виктория Манасевич

@темы: стихи

---

заноза в сердце, под покровом тьмы,
при свете дня так много раз по кругу
прошли часы с тех самых пор, как мы
с тобой чужими сделались друг другу -
мне кажется, что утекли века,
что люди сотни войн перетерпели,
и где-нибудь смогли наверняка
взлететь на воздух несколько империй,
и порасти развалины плющом.
я даже перестал с твоим плащом
плащи случайных путать незнакомок.
душа темна, как лестничный пролет,
но где-то в глубине болит обломок
любви и светит вечность напролет...
...одна-другая вечность - и пройдет.

не умер я и не сошел с ума,
тюрьма меня минула и сума,
плыву по миру, словно легкий глайдер.
покуда кверху задрана башка,
я веселей китайского божка.
люблю гулять один, на небо глядя.

там кто-то вяжет белые банты,
там синева густа и ядовита,
и знаю я - под тем же небом ты
остришь и врешь, смеешься, пьешь мохито,
закинув ногу на ногу, сидишь,
пускаешь дым в уютный сумрак бара,
и юному вздыхателю твердишь,
что ты ему, а он тебе - не пара.
начав вести обратный счет по дням,
клянешь судьбу. готовишь ужин мужу.
брезгливо юбку длинную подняв,
спешишь в метро, перебегая лужу...
ты смотришь вниз, но, в сущности, легка
вся жизнь твоя. и я с тоски не вою.

...но в этой луже те же облака,
что над моей летают головою.
и росчерки одних и тех же крыл
их поутру окрашивают алым.
знать, кто-то добрый нас с тобой укрыл
московским небом, словно одеялом,
и мы проснемся где-нибудь не здесь,
коль вообще такое место есть...

а нет - прощай. прости, все это не о
моих мечтах и горестях твоих.
у нас с тобой одно лишь только небо,
одно лишь только небо на двоих.
лишь не и бо, лишь только бо и не.
взгляни в него.
и вспомни обо мне.

2010


© Copyright: Иван Зеленцов, 2010

@темы: стихи

---

Евгения Дювалье

От меня до тебя...

От меня до тебя километры прокуренных улиц.
Не идут поезда. У любви безнадежный маршрут.
Где-то в прошлой весне мы застряли. Сегодня проснулись.
А внутри пустота. О тепле все синоптики врут.
От тебя до меня непрощённые приступы боли,
Не запить, не забыть... Обречённость поломанных душ.
Может песня не та... почему каждый день на миноре
Начинается с мысли, что бог твой... он не всемогущ.
От меня до тебя недосказанность смятой постели,
Равнодушное завтра смеётся над глупостью снов.
Уходила на час. Затянулся возврат на недели.
От тебя до меня... ни дороги, ни вечных мостов.

@темы: стихи

---

хочется надеятся что это не правда.

Поэтесса Вера Полозкова пообещала отпраздновать смерть писателя Захара Прилепина бутылкой шампанского.

tools.t30p.ru/?http%3a%2f%2fgeneral-ivanoff.liv...

---

Стиснет боль неожиданной хваткой —
Онемела от слова — контузии.
Словно выстрел — и метко, и кратко —
Серым пеплом распались иллюзии.

Потекли, обжигая, минуты.
Слезы вЕками сдавлены — сильная!
Не могу показаться кому-то
Обескоженная — некрасивая.

Мне бы только до дома добраться,
Чувства взглядами прочно окованы.
Дотерпеть — до стихов домолчаться,
До повязок стерильно-рифмованных.

Copyright: Елена Куличенко, 2015

@темы: стихи

---

Там есть дома,
В глазницах окон мерцает свет…
И там любовь не так жестока!
Меня там нет…
А где-то фильм, и в нем свиданье…
Простой сюжет
Любовь, как сущность мироздания
Меня там нет…
Уютный дом, вино в бокале
И мягкий плед,
И смех детей в каминном зале…
Меня там нет…
И дождь весенний стучит по крыше…
Дрожит рассвет…
И кто-то рядом тихонько дышит…
Меня там нет…
И где-то душу не рвут на части,
Не врут сто лет…
И где-то жизнь…
И где-то счастье…
Меня
там
нет…

Юлия Олефир

@темы: стихи

---

Ста рублей не копил — не умел.
Ста друзей все равно не имел.
Ишь чего захотел — сто друзей!
Сто друзей — это ж целый музей!
Сто, как Библия, мудрых томов.
Сто умов.
Сто высотных домов.
Сто морей.
Сто дремучих лесов.
Ста вселенных заманчивых зов:
скажешь слово одно —
и оно
повторится на сто голосов.
Ах, друзья,
вы мудры, как Сократ.
Вы мудрее Сократа стократ.
Только я ведь и сам не хочу,
чтобы сто меня рук — по плечу.
Ста сочувствий искать не хочу.
Ста надежд хоронить не хочу.
…У витрин, у ночных витражей,
ходят с ружьями сто сторожей,
и стоит выше горных кряжей
одиночество в сто этажей.

Юрий Левитанский

@темы: стихи

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра