Не каждому рождённому — салют,
не каждому умершему — награда.
И пусть твердят: «не очень-то и надо»,
но, где-то, глубоко внутри, все ждут
признания талантов и заслуг,
цветов, восторгов и апплодисментов
Дискретна жизнь — из радостных моментов
она и состоит, взгляни вокруг.
Что между ними? Пошлость серых дней:
пинок врагу, плечо/жилетка другу,
с утра до ночи бег шальной по кругу
«работа-дом». Привычно всё, вполне:
супругу — борщ, любимому — мечты,
подарки с подзатыльниками — детям.
Бежит, никем особо не отмечен,
твой паровозик по маршруту «жизнь»
покуда не закончились пути.
И всё-таки.. давайте откровенно..
Всем хочется души, "теплообмена"
Не важно, человечек или стих, -
родившийся — имеет право жить,
и право быть любимым и желанным.
Умершему совсем «по барабану»
награды, дифирамбы, тиражи..
Параллельность

---

20.10.2011 в 13:34

Пишет  ты тонешь,:

нет ничего страшнее

чем жить прошлым

я расскажу тебе

как это

мой хороший

это как осень

поздняя, нервная, злая

тянется цепкими пальцами к шее

шарф затянуть потуже

увы

выражений

не выбирая

это когда

в глицериновой

глянцевой пустоте

некому позвонить

и услышать простое

- ты где

- что там с тобой происходит

без шуток

где ты?

это когда тебе не за кем

на край света

нечем дышать

и не с кем делить рассветы

завтрак в постель

фотокарточки

отпуска

время застыло

астральной проекцией молота

у виска

кто б научил нас

вычеркивать

и отпускать

это когда ноль пропущенных

на мобильном

или звонят, но не те

и не так стабильно

это когда говоришь ему

"мой любимый"

а у него о тебе

ни одной строки

сердце кормить суррогатами

не резонно

я бы сбежала и в мельбурн

и в аризону

только у боли

ни вектора

ни сезона

море уходит обратно

в свои пески

так телефон

разрывается от молчанья

сердце ломает мне ребра

в одно касание

все что нас мучает

мы выбираем сами

крутится жизни

нещадное колесо

на переправе

от холода сводит пальцы

ты научил меня верить

и оставаться

но до тебя

не допеться, не достучаться

я тебя очень.

забыли об этом.

всё

E.L.

---

29.12.2013 в 13:03

Пишет  Вольт:

Знаешь, в принципе, у меня все отлично:
Дом, работа и отдых с друзьями.
Быть женатым ещё непривычно,
Но к этому все по чуть-чуть привыкали.
Жена-красотка мне вкусно готовит,
И каждый вечер седлает в постели.
Ещё... она никогда не уходит,
Я слепо ей верю. Она мне верит.
Была бы ты на её месте,
Тебе бы куча всего прощалась:
Измены, ложь, в голове ветер,
И что уходила, и что возвращалась.
Прощались истерики бы и капризы,
Сгоревшие блинчики на сковородке,
А все несложившиеся компромиссы
Раз в месяц топил бы в стакане водки.
Но только бывают четыре слова,
После которых есть точка предела,
Они едят голову снова и снова,
И ты сама тогда так захотела.
"Я не люблю тебя", вот и всё. Точка.
Мне даже другом быть тебе сложно.
Я так хотел зеленоглазую дочку,
А ты убила её безбожно.

---

Я расскажу, а ты меня послушай:
Бывают у людей такие души –
Они, как зимний сад под толщей
снега:
Внутри покой. Внутри лишь сон и
нега.
Бывают души изо льда иль града.
Они, как мелкий пруд за спящим
садом:
В них лёд до дна. В них холодно и
пусто.
В них всё мертвО – и помыслы и
чувства.
Бывают души – вьюги и метели.
Печалей намели да улетели.
Их мир так скучен, так неинтересен,
Поверь, дружок, он весь из грустных
песен.
Но ты меня внимательно послушай:
Бывают и совсем другие души.
Они, как первый снег в декабрьский
вечер,
Что так легко летит тебе навстречу.
Они чисты. В них так светло и ясно!
Они в судьбе случаются не часто.
И хоть сберечь получится едва ли –
Ты всё ж следи, чтоб их не затоптали.
10.12.13
Автор: Юлия Вихарева

---

Улыбнуло)

Морозно, и наглухо заперты двери.
В колонках тихонько играет Стэн
Гетц.
В начале восьмого, по пятницам, к
Вере,
Безмолвный и полный, приходит
п...ц.
Друзья оседают по барам и скверам
И греются крепким, поскольку зима.
И только пиздец остается ей верным.
И в целом, она это ценит весьма.
Особо рассчитывать не на что, лежа
В кровати с чугунной башкою, и здесь
Похоже, все честно: у Оли Сережа,
У Кати Виталик, у Веры п...ц
У Веры характер и профиль
повстанца.
И пламенный взор, и большой
аппетит.
Он ждет, что она ему скажет
«Останься»,
Обнимет и даже чайку вскипятит.
Но Вера лежит, не встает и не режет
На кухне желанной колбаски ему.
Зубами скрипит. Он приходит на
скрежет.
По пятницам. Полный. И сразу всему.
Вера Полозкова

---

От меня уходили нередко.
Отпускала, хоть делалось пусто:
Даже самая стильная клетка –
Не контейнер для нежного чувства.
И на горле сведенные пальцы
Не гарантия верности дружей.
Покидают отель постояльцы,
Появляются новые тут же.
Круговерть нескончаемо длится:
Уходи-приходи-оставайся.
Хороводом сменяются лица
Примелькавшись в размеренном вальсе –
Перестав различать дни недели,
Забывая про грусть и усталость.
Мы, наверно, иного хотели,
Но довольны и тем, что досталось.
Потому, провожая друг друга,
Обживаем холодные сферы
концентрически-Дантова круга
на обломках надежды и веры
в то, что встретиться выпадет снова:
вне фанфар, алтаря, пьедестала.
Потому провожаю без слова,
ибо чувствую – время настало.
Ведь когда мы встречаемся взглядом,
ты глаза беспокойно отводишь.
Ты уходишь, мой друг, ты уходишь,
Даже если находишься рядом.
© Copyright: Елена Лазарчук

---

...потому что ты никогда не прочтешь этих
строк,
я пишу их здесь. Извини, что опять
тревожу.
Устаю от пустых тревог, от ночных морок,
да колючки судьбы постоянно тревожат
кожу.
Просто хочется рядом сесть, прислониться
к плечу
и поплакать про сон дурной, про больные
руки.
Ну конечно, с этим лучше бы было к врачу
–
психотерапевту, чтоб он рассудил по науке.
Но поверь, бывает нужда в неказенном
тепле:
пожалеть себя не любому доверишь смело.
Рассопливься прилюдно – придется потом
жалеть,
да бояться, - припомнят. Словом – пустое
дело.
А поплакаться есть на что: неудачный брак,
(хорошо хоть – бывший), жилье – не
райские кущи.
Из немногих знакомых каждый второй –
дурак.
Остальные умны, но у них и проблем
погуще.
Огорчают сотни безрадостных мелочей:
Жмут ботинки, работа не клеится, в небе
тучки.
Череда потерь: друзей, кошельков, ключей,
Веры в светлое будущее, надежд и
любимой ручки.
Никому не в радость грузиться чужой
тоской.
Нет, ну есть любители тыкать перстами в
раны.
Но чужую порочную страсть ублажать
накой?
Оттого-то душу показывать людям
страшно.
А охота пуще неволи. С собой хитрить –
Обойдется дороже, аукнется в полной мере.
Потому приспичило вновь с тобой говорить.
Даже так, заочно. И лишь потому, что верю
-
ты на свете есть, мой придуманный
персонаж.
Мы не встретимся, ясно, но ты
существуешь где-то.
Потому, когда я грущу, я сажусь у окна
и пишу письмо в никуда.
И не жду ответа.
Елена Лазарчук

---

25.12.2013 в 11:51

Пишет  +Kladbische+:

Если кто сегодня празднует
Если только представить, хотя бы на пять минут,
Что его изобьют плетями, потом распнут,
В этот маленький лоб вопьются шипы, как жала –
Зарыдаешь. Подумаешь – лучше бы не рожала,
Чем смотреть, как по пыльному дереву кровь течёт,
Чем давить изнутри в небо рвущийся хриплый вой…


Но пока Он тебе улыбается, все не в счёт,
И ладошками – целыми – палец хватает твой.


Засыпай, моё сердце, на ложе из пряных трав,
Вырастай, мое солнышко,

Смертию смерть поправ.


/утащено у автора с его разрешения /)))

---

25.12.2013 в 15:45

Пишет  Серебряный:

Звучит ритмом откуда-то изнутри:


Спускаюсь с лестницы - думаю о тебе,
Сижу на работе - и думаю о тебе,
Потом надеваю варежки, выхожу,
Небо глядит на меня, говорит: "Бонжур",
Отвечу ему: "Добрый вечер", иду, дрожу,
Вхожу в метро и думаю о тебе.

Включаю плеер - думаю о тебе,
Билет пробиваю - думаю о тебе,
Сегодня теплый ветер, зима, декабрь,
Декабрь, отраженье сентябрьского денька,
Живу, значит, думаю, нам говорит Декарт,
Живу, значит думаю, думаю о тебе.

Продолжение

Не надо, ты скажешь, разве что так, слегка,
Как дождь по траве, как скользит по руке рука
Как теплый сидр из прирученного ларька.
Тебя зовут как ветер, как дождь, как клен,
Тебя зовут как каждого, кто влюблен,
Зовут протяжно и нежно издалека.

Но сидр покупая, думаю о тебе,
И чайник ставя, думаю о тебе,
И мне двадцать пять, ни минуты, увы, долой,
Мне много случилось и мало что удалось,
Но если считать по-гамбургски, то золой
Летит уходящее. Думаю о тебе.

Вот новый мой город, и парк в нем, и я в листве
И лайнер отчетливо чертит по синеве,
Как в проседи черной чертило тогда в Неве
Не верю. Ладони теплые опусти
В горячую воду, в льдинки на пропасти,
Не знала тебя. Но что уж теперь - прости.

Прости, если можешь, теперь я все время жду
И чайник ставлю, и шкаф открываю, жду,
В пижаме с медведями, в теплых больших носках,
В неведомых снах, что днями дрожат в висках,
Потом сажают меня в глухой батискаф
И тащат на дно, где я вечно всё время жду.

Пиши мне почаще, я между рабочих строк
Ловлю парашют, в паутине нечетких строп,
Лечу на огонь разожженных внизу костров.
И верю моей удаче - она теперь
Одна моя Мекка, Иерусалим, Тибет,
Лечу на огонь - и думаю о тебе.

Лечу на огонь - и думаю о тебе,
Лечу царапины - думаю о тебе,
Декабрьский свет кончается где-то в пять,
На небе самолета седая прядь.
Мне нужно придумать, где мне тебя обнять,
Но мне не придумать, я думаю о тебе.

(c) izubr

---

Я не знаю, не знаю… наверное, ты сто раз
дура,
Наверное, так и надо – отсель досель…
Память, как опухшие гланды, как
температура,
Берёт за горло и вдавливает в постель,
По волосам гладит, взъерошивает лихо
чёлку,
Присаживается рядышком на диван.
И я ведь знаю, что сейчас будет больно, а
толку?
Каждый раз попадаю в тот же капкан.
Перебираю в пальцах годы, как ржавые
цепи,
А внутри стучится – бежать! бежать!
Память, как крематорий, где всё лишь зола
и пепел.
Но ты смотришь оттуда – и я не могу
дышать.
Елена Касьян

---

Элегия

В одной песочнице, коих много, числа
которым повсюду несть,
Какой-то прихоти ради бога, судьба свела
их, зачем бог весть.
В отдельной карликовой пустыне, имевшей
место в любом дворе,
Скучали рядом они отныне и ковырялись в
земной коре.
И вот однажды, а если точно – цвела
черемуха, был четверг,
Он поднял взор, и в часах песочных застрял
комочек, и мир померк.
И вдруг увидев в ней свет, прекрасней
какого и не встречал досель,
Он тихо выдохнул перед казнью и сел в
бесплатную карусель.
Она ломала его машинки. Он и не думал
роптать в ответ.
В ее глазах голубели льдинки – он улыбался
и видел свет.
Она втыкала в него шурупы, булавки,
шпильки и каблучки,
Но у него лишь дрожали губы, и
расширялись слегка зрачки.
Потом песочница стала мелкой, открылись
новые рубежи,
Она швыряла в него тарелки, и научилась
метать ножи.
Он подарил ей букет кораллов, она украла
его кларнет.
Она язвила, вонзая жало - он улыбался и
видел свет.
Она царапала и кромсала его прилюдно и
тет-а-тет.
Он улыбался. Довольно вяло, но улыбался
– и видел свет.
И терпкий мед из цветов полыни вкушал,
что чертополох – осел,
Не из упрямства, не из гордыни: а просто
хочется – вот и все.
И он цеплялся, как мог, конечно, за все,
дарованное ослу,
Уменье видеть не то, что внешне, уменье
слышать не то, что вслух.
Но пламя жгло, становясь бледнее и
безотраднее каждый час,
И он ушел, не простившись с нею. Песок
просыпался. Свет погас.
И воплям разума не внимая, что дело было
отнюдь не в ней,
А лишь в черемухе, или в мае, иль в чем еще
– божеству видней,
Он опустился на дно морское, во мглу, не
снившуюся Кусто…
Зато он видел ее такою, какой не видел ее
никто.
Дмитрий Якимов

---

босиком


Вот так споткнёшься о человека -
и будешь думать:
- а нафига?
и горько спрашивать, дёрнув веком,
куда смотрела твоя нога?
куда спешила привычно-босо?
но сбиты пальцы,
кровит душа,
а ты всё маешься над вопросом -
над тем же самым:
- а на шиша?
и прёшься дальше по бездорожью,
где "люди-камни", как прежде ждут
любого шанса войти под кожу
гранитным сколом за пять минут…
но прозреваю…
и с каждым разом
всё осторожней мои шаги,
всё меньше поводов дёргать глазом,
встречая утро не с той ноги...
я огибаю любой булыжник,
я избегаю ненужных встреч -
не подпуская на метр и ближе…
в итоге -
камни и горы(!) с плеч…
но горы злились… но горы мстили -
и сотрясались не раз, не два..
отнюдь ни пеплом, ни звёздной пылью
моя присыпана голова…
срываясь в бездну с высокой кручи,
летели камни дождём к ногам
сквозь рёв и грохот
искали случай
сразить беспомощным "на фига?"
я отступала - чтоб увернуться,
я пригибалась - чтоб пронесло,
а камни бились у ног,
как блюдца,
и были острыми, как стекло…
я собирала в ладонь осколки -
но время вышло -
всему свой срок.
я собирала...
о, сколько… скольких (!)
и обессилила видит Бог…
в контексте древних чужих пророчеств
пора разбрасывать их легко,
оставшись в лучшем из одиночеств,
уйти в безвременье босиком...
Аманда Моррис

---

В твоих придуманных городах
жизнь происходит, как в первый раз, -
привычно пряча тоску и страх
под слой красивых и умных фраз.
Заплачь, улыбнись, напиши, сотри,
порви, зачеркни и опять пиши, -
какое им дело, что там, внутри,
болеет и бьется на дне души.
Клади к этюду этюд навзрыд,
пали стихом в глухоту толпы, -
все это лишь часть небольшой игры,
короткого квеста твоей судьбы
Никто не придет заучить с листа,
хранить в веках, не откроет срок.
Добро пробегут одно из ста,
и то случайно и между строк
Ты можешь рвать на себе манто,
греметь кандалами, звенеть струной, -
но если вдруг и услышит кто
пройдет незамеченным стороной.
Елена Лазарчук

---

Сплошные реалити шоу в квадрате,
По телеку шутят, по радио - пробки,
Хотите веселого праздника? - Нате!
И счастье вдвоем - из Ikea коробки...
Вокруг разговоры похожи на слоган:
Попробуй! Почувствуй! Рискуй! Твое
время!
А каждый забился в свой внутренний
кокон
И долбит себя потихонечку в темя...
И в книжных обложки из сисек и
глазок,
Бестселлером стали тома о "Секрете",
И каждый - фантаст, автор сотен
отмазок,
А честным становится лишь в
туалете...
Со СПИДом жить можно, а можно и с
раком,
А можно втроем, или можно меняться,
И все любят секс, исключительно
раком,
Чтоб взглядами меньше друг с другом
встречаться...
И все таки каждый стремится к покою,
К котлетам домашним и искренним
чувствам...
С тоски ли, со смеху ли, хули я вою,
И хуле, когда все в порядке, мне
грустно?...
Катя Цойлик

---

18.12.2013 в 17:19

Пишет  Sallen:

---

Длинными тенями вымощен весь потолок. Чай остывает. Без сахара. В вазе печенье.
Яркою точкой Юпитер отметил восток. Вот и еще один день не принес облегченья.
Лишняя ноша обид никому не нужна, да и любовь безответная нынче не в моде…
Время идёт, но вопрос: «Почему же она?», - Как ни старалась, увы, никуда не уходит.
Как же он мог? Почему ничего не сказал? Знал же что важно! Но нет… ни словца, ни намека…
Просто случайно узнала: он больше не сам. В тот же момент стало холодно и одиноко.
Что изменилось? Ведь солнце всё так же встаёт, время не двинулось вспять, не осталось на месте.
Просто в той жизни, что ты назвалА «до неё», столь ужасающим не было это «не вместе».
Не было ни обещаний, ни страстных ночей. Да и романа-то, собственно, не было тоже.
Чёрт побери, для тебя сам тот факт, что «ничей» вечно маячил нелепой надеждой «а может?».
Раза четыре… Да нет, с тем, последним – все пять, с губ твоих как-то срывалось признанье случайно,
Каждое, без исключенья, давало понять: нету убийства страшней, чем убийство молчаньем.
С каждой попыткой приблизиться – дикая боль. «Не суждено» - словно иглы вонзались под ногти.
Вечер. Домашний компьютер. «Введите пароль». Боль отступает. Он сам… Допоздна на работе.
Так и тянулось годами: ни зноя, ни стуж. Больше похоже на смог и осеннюю сырость.
Как ни лечилась - всё бЕз толку: был даже муж: год или больше... Сейчас даже имя забылось.
Ветер засыпал весь двор пожелтевшей листвой. Год пролетел, но по-прежнему сложно смириться
С мыслью о том, что его холостяцкий устой кто-то нарушил в его «очень сильно за тридцать».
Хочется быть очень лёгкой, сказать невзначай (только чтоб слёзы при этом совсем не душили):
«Будете как-то гулять - заходите на чай… Мы ведь друзья? Тут вопрос не стоит «или – или»?
Хочется быть очень сильной и, глядя в глаза, просто сказать: "Поздравляю", не вздрогнув ниразу,
И, улыбнувшись, добавить: «Ну что ж не сказал? Я б на помолвку красивую выбрала вазу».
Хочется… Хочется выть… от того что одна. Хочется верить, что он очень сильно ошибся!
...
Всё б ничего, но вопрос: «Почему же она?» кружится в воздухе, словно осенние листья.
© Copyright: Виктория Климкевич, 2011

---

15.12.2013 в 00:14

Пишет marta_ya:

тишина -
тишина - это ты на моем плече,
это небо белесое за окном,
двери, открытые без ключей
и вот это чувство, что сонный дом,
снег укроет так, что не разобрать,
где двери, где окна. закроет вход.
..........................................................
это ночь, пришедшая целовать в голову и в живот,

тишина - это впасть в тебя, как река,
и спиной, прижавшейся к животу,
ощущать тебя рифмой к моим строкам,
ощущать тебя вкусом слюны во рту,
ощущать тебя кожей и где-то над -
то ли воздухом между, а то ли тем,
как кожа касается кожи.
ты астронавт,
до нашей галактики, долетев...

ши.... тишина.
.....................................................
отчетливый бессловесный вскрик.
ты всегда оказываешься, где спина.
защищаещь? тогда, смотри -
видишь, в  межреберье короткий шрам,
и еще один  - на груди?
на таких как я нападают там,
можно и не следить.

тишина - это знать, что ты будешь здесь,
даже если ночь наконец пройдет,
это знать, что "ты" означает "есть",
ну а "я" означает "вот" -
вот живот, голова, даже шея вот.
вот, допустим, шрамы, а вот ребро -
ночь приходит страхами в мой живот,
болью и серебром
застилает небо и шепчет, что  -
я себе все придумала от тоски.
...................................................
я хочу ощущать тебя животом, носом и острием строки.
 

---

Я приставлена к ней и хожу по пятам, хоть и злая она, и не носит креста, и ругается яростно с пеной у рта, если тень мою где-то заметит. Я привыкла и нянчу ее без обид, я же к людям иду, если что-то болит, а душа ее, в общем, почти инвалид, хоть она не считается с этим. Я ей сказки читаю в висок по ночам, и мешаю серебряной ложечкой чай, и сдуваю неслышно пылинки с плеча, и желаю всех благ и здоровья. Это, в сущности, просто, и мне не впервой, я ее иногда называю сестрой, если только она не рыдает порой и не бредит дурацкой любовью. Вот тогда я сержусь и ее не люблю, вот тогда я сама от нее устаю, и зачем подложили мне эту свинью, лучше б дали кого поспокойней. Мне приходится пить с ней сухое вино, снова слушать на полную громкость «Сплинов», а потом открывать нараспашку окно и карабкаться на подоконник. И когда ей расхочется плакать и пить, она будет на небо смотреть и просить, чтобы дали ей крылья чуть-чуть поносить, полетать на свободе ночами. А я буду прохладой сентябрьской дуть и ложиться ей дымчатой кошкой на грудь, и показывать вечеру в комнату путь, и сидеть у нее за плечами. У меня и без этого куча забот, только я провожу так который там? год и, хотя она мне отдохнуть не дает, я ее полюбила такую. Я скажу – и по комнате сны закружат, и она будет спать, чуть неровно дыша, и ресницы легонько во сне задрожат, если я ее вдруг поцелую. И пока она спит, я шагну из окна – рассказать все, о чем попросила она, я, вообще-то, ей так помогать не должна, но она же мечтала об этом… И я всем докажу, что нас надо спасти, пусть там ей подберут поудачней пути, только если ее что-то ждет впереди – мне придется отправиться следом.

Кот Басё

---

05.12.2013 в 00:53

Пишет  ~Illuzi@~:

hn
Эта живопись – это письмо по живому тебе:
Тихо пальцем веду по лицу твоему, по губе,
Моя мягкая кисть осторожно скользит по щекам.
Для фантазии мало простора неловким рукам.

Было б лучше лепить, но приходится мне рисовать
Странный дом, скудный стол и чужую, конечно, кровать.
Ты и холст, и модель, ты и Муза – выходит, что так.
Под моею рукой что в твоих изменилось чертах?

Я рисую тебе непреклонную линию рта
И для глаз подбираю подолгу, но тщетно цвета:
Цвет не виден, глаза чернотой затопили зрачки
С той минуты, как я осторожно коснулась щеки.

Эта живопись – это письмо, несомненно, письмо.
На него ты ответишь – растерянно, нервно, темно.
Хоть закручены туго и вовремя гайки судьбы,
Иногда их случайным движеньем срывает с резьбы.

Как рука в пустоте, в этой комнате грустно повис
Мой любительский, слабый, сырой мимолётный эскиз.
Что ж так бьётся, и рвётся, и жжётся крапивой в груди?
Очевидно, уроки скульптуры у нас впереди.

© Ника Невыразимова

---

Как всегда, уходишь с работы в восемь,
Надеваешь шкурку и бьешься оземь,
Подчиняясь странной метаморфозе
Типовой легенды для Василис.
Чтоб опять в лягушку из царь-девицы.
Генеральный видел бы – удивился
[Он сторонник принципа “vidi – vici”],
Но пока не ведает – веселись.
Ты шагаешь молча с зонтом и сумкой.
А весна текущая [сука сукой]
То зальет глаза похотливой скукой,
То прижмется жалостливо к ногам.
Беззащитна так же, как беспардонна.
Беспринципна так же, как бесподобна.
И ее попутавший бес, подонок,
Превращает лирику в балаган.
По Арбату прямо до «Мира Пиццы».
Потому что можно не торопиться.
Потому что хочется утопиться,
Но давно по щиколотку моря.
А потом глотает тебя метро и
Пластилинно давит до первой крови.
Через час натешится, пасть откроет,
Отрыгнет в последствия февраля.
Милый дом встречает горящим светом,
Сквозняком в прихожей и креслом с
пледом.
А весна неслышно заходит следом,
Чтобы в спальне с тумбочки взять таро.
И порхнут пажи меж луной и башней
К королеве кубков – тебе вчерашней –
Соревнуясь дерзостью – кто
бесстрашней.
Это все естественно и старо.
Даже шут опомнится, ляжет в ноги –
Бедный Йорик, маленький, одинокий.
Добровольно станет одним из многих,
Кто имел надежду на рецидив
Или был впервые тоской простужен.
Но тебе легко, и никто не нужен.
У тебя эспрессо на поздний ужин.
И еще два года до тридцати.
Яна Юшина

@темы: стихи